Мой ноябрь.

Месяц, в котором я родилась, всегда относился ко мне с абсолютным равнодушием. Знаете, как бывает, когда сидишь в кафе с давним приятелем, и вдруг ловишь себя на мысли, что всё, что ты рассказываешь, ему ни капли не интересно. Ну, вот нисколечко. Мало того, он уже давно утратил нить повествования и даже перестал поддакивать из вежливости. Кто знает - может, погрузился в собственные мысли и проблемы, занимающие его гораздо больше, или просто ты сам и твоя жизнь перестали его интересовать. Он-то уставился на тебя в упор, но только потому, что сидит напротив, и смотреть прямо на тебя ему удобнее всего. На самом деле он и не видит, он смотрит «сквозь». (У меня богатый опыт общения с такими «смотрящими сквозь», а первый и самый серьезный опыт был получен еще в детстве - на меня практически всегда так смотрела мама).
Вот и ноябрь смотрит сквозь меня столь убедительно, что хочется провалиться под землю. Или хотя бы спрятаться за стенами.
Темнеть начинает где-то в районе трех. В половину третьего я бегу по сумеречным улицам на вторую работу, уже безнадежно опоздав, поддевая носками единственных приличных сапог размокшие листья цвета золотистой охры, разбрызгиваю фонтаном лужи на собственную же юбку - а потом вечерами удивленно разглядываю на ней затейливый рисунок в серую крапинку. И откуда бы ему взяться, действительно? А превращение приличных сапог в неприличные уже началось: почти на нет стерлись набойки на каблуках, а носочки выглядят так, будто их тайком ночами подъедает неведомый острозубый зверь. С набойками справятся в мастерской, а вот погрызенные носки, боюсь, уже никак не спасти.
Мой ноябрь начал с того, что в первые же дни прошелся морозом по насыщенной живописи осени, превратив живую и мягкую разноцветную ткань в сухую выцветшую бумагу, случайно выхваченную озорным и порывистым ветром из костра. Жухлые листья по тротуарам как полуистлевшие страницы и пепел. Наверное, это нужно - каждый год палить страницы из книги судеб.
И осень разом поблекла, стала бледна и тиха, как уставшая от жизни пожилая вдова, неряшливо одетая в некогда богатое платье, а затем заплакала. Не навзрыд, не заламывая руки, а мелким едва заметным дождем, касаясь окон и зонтов почти бесшумно. Удивительно, но дождь оказался ей к лицу. Он возродил потускневший было пурпур, вернул уже стертому золоту сусальный оттенок, поджег рябиновые кусты, запоздалые березы, а затем и ивы. Гореть под дождем, наверное, странно, но иное сравнение мне в голову не приходит.
Только самые яркие краски, даже самые теплые, даже горячие - всё равно выглядят так, будто смотришь на них через фиолетовое стеклышко, от такого колорита холодит в груди, и всё же я в который раз думаю, что не видела ничего прекраснее (впрочем, думаю я так практически всю осень, что не слишком хорошо характеризует мою способность определяться даже с собственными вкусами), и, пожалуй, в данный момент уверена, что ноябрьский колорит определенно самый благородный.
Но всё же цвет в моём ноябре (этот «царь» моего восприятия, первое, на что я обращаю внимание, лишь потом открывая для себя линию и пластику, не говоря уже о прочих органах чувств) совсем не главный герой.
Главным героем ноября стал запах. Сперва капель среди ночи, без которых было не уснуть, потом густое аптечное амбре, поселившееся на неделю в связи с постельным режимом, следом запахи чабреца, эвкалипта и солодки от чая от кашля, их сменили корица, гвоздика и кардамон и теплое красное вино (глинтвейн я пила исключительно в лечебных целях, и, наверное, поэтому не получала от него никакого удовольствия - что для меня очень странно, однако факт), пару вечеров пахло горячим пивом - надо сказать, совершенно отвратительно (попытку сварить пивной грог вроде того, что я пробовала во Львове, можно считать проваленной), однако от кашля тоже помогает. От кружек с чаем весь ноябрь традиционно пахнет имбирем и кардамоном (и кардамоном по-прежнему пахнет от моего небесно-голубого шарфа - гораздо более небесного, чем, собственно, само небо, уже месяц не показывающееся из-за туч), на кухне - яблоками, грушами, лимонами и хурмой, в ванной - вишневыми косточками (и как-нибудь я решу остаться там жить навсегда), а от меня - новыми духами. Чем пахнут новые духи, помимо неяркой нотки ванили и едва слышной земляники, я так и не смогла определить.
После Дня рождения будто стало легче дышать: ноябрь, наконец, отвел от меня свой взгляд. Вряд ли теперь я ему интересна, но знание, что призрачные фиолетовые глаза больше не смотрят сквозь, успокаивает)
В последние дни чувствую себя Пандорой. В доме две неоткрытые шкатулки - нечитанные книги - открытие которых (я уверена на все сто - ибо авторы нежно любимые) грозит мне бедствием локального масштаба. Вряд ли все беды мира, но некое чудище, пожирающее время, точно явится. А лишнего и без того нет. И вообще нет никакого: с работы приползаю часа на два позже, чем обычно, уставшая до состояния «только тронь меня пальцем», а дома пылится заказ, в котором коню даже валяться негде: подрамник, разобранный на дощечки, шелк в пакетике, рисунка нет, и идея не созрела.
А один ларец я уже открыла - дайрики. Чтение избранных за два месяца сожрало все время, которое я могу позволить себе потратить, и откусило еще приличный кусок от того, которое не могу. А я то реву у Тоткторе над кошачьими историями, то запутываюсь в афоризмах и фотографиях Леди Сотофы, то суну нос в какую-то дискуссию. А еще хочется написать о драконе и храните снов, о внезапном озарении про истоки ощущения родства с осенью, дописать уже начатый «гардеробный этюд», набрать уже написанный стёб от седьмого ноября и, наконец, повесить фото ангелов.
На завтра запланирована уборка, окончание ремонта и на вечер две встречи. Заказ опять не начну.
Что с этим делать - непонятно.

СТАТИСТИКА

а пофиг ваще.
женщины в моем роду в среднем доживают до шестидесяти четырех лет.
соотвественно- мне осталось около сорока двух.
то есть при моем натоящем образе жзни мне осталось:
306 600 сигарет
45 990 раз проспать
30 660 фильмов посмотреть
15 330 поцелуев
50 000 чашек кофе
126 раз болеть гриппом
12 лет сна
168 депрессий
504 раза поплакать
56 000 улыбок
2 016 раз напиться
4 года просидеть в инете
42 раза разочароваться в жизни и 43 раза очароваться ей снова
15 330 раз снять линзы
28 224 матных слов сказать
197 568 раз поздороваться
4 032 раза полежать в ванной
и так далее. никакого пессимизма. просто задумалась...

Мысли, песни....

Облака в городе
За окном дождь и ветер
Осень вновь, вроде бы.
И уже темно
Но почему
Этот час
Для меня так светел
Плечи твои обниму
И налью вино.
Зачастую одна-единственная пеня спсобна перевернуть все с ног на голову - столь верны ее слова, отражающие твою собственную действительность....
Суббота. Раннее утро. Да. 10 утра, но для субботы этооооочень рано. Не спиться.
Ты знаешь, что после их вчерашнего праздника все спят. И Он тоже...
но думаешь, думаешь, думаешь о Нем и... вулючаешь, не вытерпев "вашу" песню и....
Не спится обоим.... :)
Утро начинается с улыбки!
Поздняя любовь короткий миг
Поздняя любовь - ты пойми
Лишь тобой одной наяву
И во сне я живу

И жизнь казалась вечным сном,

ВСЁ ЭТО - МЫ
Лицом по-девичьи мила,
Что ясный день страны весенней.
В разлив акация мела.
Волна сбегала серой тенью.
И ты, клонясь, закрыв глаза,
Пурпуром губы отдавала.
Синела неба бирюза.
Заря с соцветьями играла.
И жизнь казалась вечным сном,
Где у всего - любовь начало.
Давно так сердце не стучало -
Кололо розовым цветком!
Любовь всесильная во мне.
Она меня околдовала.
Вода в разливе прибывала,
Сирень дымилась при луне.
Объятье рук, слиянье губ -
Осуществление желаний.
Ах, сколько в этом заклинаний!
Шумит листвой кудрявый дуб.
Ночная свежесть, блеск волны,
Маняще-сладкий дух пионов. -
Всё это - жизнь! Всё это - мы.
И вся планета для влюблённых!
ЮРИЙ ХРУЩЕВ

Изредка забывалась тяжелым беспокойным сном.

Ночь была тяжелой... До трех ворочалась. Подсознание мешало спокойно "вырубиться", прокручивая мысли, варианты. Изредка забывалась тяжелым беспокойным сном. Четыре утра, шесть, восемь... Осталось совсем чуть-чуть до утра. Мои серые мысли прерывает дремота, перед глазами мелькают детские фотографии...
Наконец прозвенел будильник. За окном должно быть утро... Понять это возможно только по часам. Нет ни солнца, ни света... сумерки такие.
Выхожу, добираюсь до кофеварки, слышу новости. В два прыжка оказываюсь у компьютера. Просматриваю списки. Выдох. Вроде никого знакомого. Ни за что столько семей лишились близких, просто попали под раздачу при очередном переделе больших денег... Лес рубят...
Иду на улицу. Погода чудесная... для суицидников. Все мрачное, грязное, тоска сидит за каждым углом, на сухих облетевших деревьях каркают замерзшие серые вороны.
Нашу дорогу никто за нас не пройдет, сейчас или позже - идти все равно придется.
Делаю шаг, еще шаг... Все. Я снова иду. Движение - жизнь. Живу. Раз кому-то зачем-то понадобилось скинуть меня с благословенного Марса сюда, значит что-то я тут забыла...
Открываю ежедневник - в планах на сегодня стоит "удачный день". Что ж, удачный так удачный!
Удача, что ни я, ни мои знакомые не оказались в конкретное время в конкретном месте. Удача, что сегодня я проехала по магазинам и купила несколько нужных, симпатичных и подходящих штучек. Удача, что мне пришли две долгожданные книжки и почтальон в субботу (!) принесла их на дом (!!!), впервые за три года жизни в нашем доме!
Наверное, все совсем не плохо... Просто погода сегодня шепчет что-то совсем непозитивное...